В продолжение темы о раскулачивании публикуем статью агаповского краеведа Юрия Козлова, посвящённую казачьему роду Чипышевых.
13 февраля 1930 года Президиум Магнитного РИК протоколом № 21 утвердил выселение 25-ти кулацких хозяйств из 35-ти указанных в списке, который представил Янгельский сельский Совет. Список содержал характеристики каждого хозяйства, а также характеристики глав семей, написанные председателем сельсовета Забалуевым.
В составе выселяемой семьи Чипышева Александра Максимовича были: жена Зинаида Александровна, сын Пётр (1916 г. р.), дочь Елизавета (1918 г.р.), мать Любовь Мокеевна, брат Фёдор (1905 г. р.). В характеристике хозяйства и главы семьи указано:
«Количество семьи: всего – 6, трудоспособных – 2, лошадей и быков – 3, крупного рогатого скота – 3, мелкого скота – 11, сельхозинвентарь – косилка, количество земли – 49, посева – 2,35 (количество земли и посева исчислялись в те годы в десятинах – прим. авт.). Как бывший кулак имел рабочих 10 человек. В 1918 принимал активное участие в снятии сов. власти. Был в белой армии. Чепошев Алек. как доброволец, а отец его ярый контр-рев. имел свой башкирский отряд и разбил коммуну «Октябрьская Революция» за контр. действ. был заключен в тюрьму, где и подох. Оставшаяся семья с Чепошевым Ал. насыщена антисов. Считаем необх. выслать из приделов Уральской обл.».
Председатель сельсовета, характеризуя семейство Чипышевых, чёрной краски не пожалел. Старик Чипышев, которому он приписал руководство башкирским отрядом, и якобы умерший в тюрьме, скончался от болезни в посёлке Янгельском. В метрической книге Казанско-Богородицкой церкви посёлка есть запись об умершем 29 июля 1921 года от холеры Чипышеве Максиме Яковлевиче, 74 лет.
Не было и разгрома коммуны, земли которой граничили с землями башкир, хотя сам факт убийства двух лошадей 21 сентября 1920 года отмечен в деле коммуны «Октябрьская революция». Неизвестно, что стало причиной конфликта, но для характеристики «классового врага» на бывшей заимке которого располагалась коммуна, это событие было истолковано как налёт организованной банды, «разбившей коммуну».
5 марта 1930 года семья Чипышева А. М. была выселена из посёлка Янгельского и в числе других горемык отправлена в Тобольск. Уже из Тобольска Александр Максимович направлял жалобу с просьбой разобраться по вопросу его выселения. 5 июля 1930 года на заседании Окружной комиссии (при Троицком Окружном Исполкоме) по рассмотрению жалоб кулаков, выселенных по 2-й категории, было принято решение по заявлению Чипышева А. М., в котором он указывал, что имел хозяйство маломощно-середняцкое, служил в Красной Армии. В заключении комиссии отмечено: «До революции хозяйство кулацкое, а после середняцкое, служил в белой и Красной Армии, избирательных прав не лишался, батраков не держал – отказать».
Его сын Пётр, участник Великой Отечественной войны, окончил Брестский учительский институт и Московский заочный педагогический институт. Работал преподавателем в школах и педагогическом институте г. Бреста.
В 1991 году по запросу директора музея города Салехарда в своих воспоминаниях о былом писал:
«Мой отец Чипышев Александр Максимович, потомственный хлебороб, в 1923 году вернулся домой из рядов Красной Армии, увидел разорённое хозяйство. Вокруг дома и во дворе выше человеческого роста росла полынь, а из скотины осталось только телушка. Трудно шло восстановление. Первые пять лет вместе с братом Фёдором землю пахали на волах и коровах, семья состояла из 7 человек. К 1929 году отец уже имел 2 лошади и 3 коровы и мелкий скот голов 10-15. К этому году Фёдор отделился и уехал на стройку в г. Учалы в Башкирию.
Сеял отец в пределах 10-15 гектаров и числился в середняках. Наёмным трудом не пользовался. Вступив в колхоз, отец сдал часть скота, лошадей. Запомнилось мне общее собрание колхозников где-то в феврале 1930 г., на котором я присутствовал, тогда мне было 14 лет. Это событие я запомнил на всю жизнь. Обсуждался список на раскулачивание и высылку «за пределы области». Шесть человек выступили за то, чтоб отца не репрессировать. Седьмой выступил, «25-ти тысячник» Корнилов, он с пеной у рта говорил о развёртывании классовой борьбы в деревне, о саботаже и антиколхозной агитации и т. п. и призвал весь список одобрить…
На общем собрании, как я уже упоминал, отца объявили «саботажником». В этом была доля истины. Дело было так: из района пришла директива – в недельный срок объединить, собрать всю птицу и всех телят со всей деревни в одно место. Отец, присутствующий в правлении колхоза, возмущался, называя районное начальство вредителями, а их руководство «безмозглым». Объединили всё, а спустя месяц погибли от сильных морозов вся птица и весь молодняк. А член комитета бедноты в доверительном разговоре сказал отцу перед выселением: «Никакой ты ни «кулак», никакой ты ни саботажник, всё дело в том, что твой дом, Александр Максимович, понадобился для правления колхоза». Вот так просто было в те времена творить беззакония, и никто за это не отвечал, и всё сходило с рук.
Всего 5 марта было выслано 13 семей: из них 2 середняка, 1 семья ремесленников, а 10 семей числились бедняцкими, жившими на грани нищеты. За что высылали приведу несколько примеров.
Братья Лаптевы, Николай и Александр Ивановичи, были ремесленниками (кожевенники) и талантливейшими музыкантами. Жили в достатке и летними тихими вечерами садились у окна или в садике и на двух баянах играли вальсы, песни. Чудесные звуки вальса кого-то радовали, восхищали, а кое-кого бесило. Да, членов партячейки бесило, вызывало зависть, и решили с ними расправиться. Летом 1930 г. их вернули из ссылки, а в 1933 г. снова выслали на север. А имели они в хозяйстве одну лошадь и корову.
Второй пример. Спрашиваю отца: «А почему выслали Хватковых?» – «Мать-старушка языкастая и смелая, сказала своему соседу в пылу ссоры: «Ты, Гришка, хоть и партейный, а как был болваном, таким и остался». Были сосланы сын с невесткой и двумя малолетними детьми, приписав им антиколхозную агитацию.
Примеров можно привести много, и вся суть их сводилась к сведению личных счётов. Это было начало, а позднее он фабриковал дела на десятки своих односельчан, включая и своего брата. Был в деревне талантливейший поэт Тимакин. Сочинил частушку и за это был загублен то ли в тюрьме, то ли в ГУЛАГе.
Нашу семью выслали в г. Тобольск. Там все церкви были переоборудованы под бараки, настроили 2-этажные нары, поставили печки. Первое время топили иконами, а позднее стали привозить дрова. Нас, всех односельчан, поместили в Богоявленскую церковь. Бабушка Любовь Макеевна Чипышева (Волкова, 1871 г.р.) умерла в Тобольске в 1930 г. от горя. Мать Зинаида Александровна трагически погибла на р. Шайтанка в 1938 году.
Весной 1930 г. прибыли в Салехард, а точнее в Обдорск. Город в те времена был ограничен с двух сторон р. Полуй и р. Шайтанка, а в длину – Лесозаводом и школой № 1. Дальше школы км 1,5 – 2 были построены теплицы. Точнее, за школой уже шла тундра. Консервный комбинат ещё только начинал планироваться и строиться. Все спецпереселенцы работали зимой на стройке, а летом на рыбных промыслах. Отец и его бригада за хорошую работу, за выполнение плана по добыче рыбы отмечались в газете «Нарьяннгерм». Отца арестовали 1 августа 1937 года, в год массовых репрессий, и с тех пор о нём никаких известий. Отца арестовали, и он бесследно исчез, а вот судьба брата Фёдора сложилась по-другому. В 1942 году из Cалехарда был призван в армию. Воевал где-то под Сталинградом, был ранен. Из госпиталя вернулся инвалидом 2-й группы. Умер в 1958 году от полученных ран…»
В годы перестройки родственники репрессированных смогли узнать о реальной судьбе своих близких. Узнал о судьбе отца и Пётр Александрович. В ответе из управления КГБ г. Тюмени сообщалось, что ссыльный Чипышев Александр Максимович, 1896 г.р., зав. складом Салехардского консервного комбината, был арестован 1 августа 1937 года и 29 октября приговорён тройкой Омского УНКВД к высшей мере наказания. Был расстрелян 3 ноября 1937 года. Место захоронения – Тюмень.
Сравнительно недавно стали доступны архивные документы о тех, кто в рядах белой армии противостоял большевикам, а затем сдался или был взят в плен. Все они подвергались проверке и содержались в фильтрационных лагерях. Дела на них в 90-е годы XX века были пересмотрены. Имена тех, кто был реабилитирован, вошли в книги памяти отдельных областей Российской Федерации.
В процессе сбора сведений о судьбах янгельских казаков, воевавших в частях белой армии, нашлась информация о третьем сыне Максима Яковлевича Чипышева – Павле, 1901 г.р. Как и брат Александр, в 1918 году он был мобилизован в белую армию. Судьба его для семьи оставалась неизвестной. В Книге памяти Омской области есть краткая справка: «Чибышев Павел Максимович, 1901, Оренбургская губ., Верхне-Уральский уезд, ст-ца Янгельская, русский, образование 6 классов, военнослужащий, житель Омска. Арест: 1921. Осужд. январь 1922, Омская губЧК. Обв. по обвинению в службе в отряде генерала Бакича. Приговор: дело прекращено, из-под стражи освобожден, направлен в Омгубкомтруд. Реаб. 1997.05.12 прокуратурой Омской обл., основание: на основании Закона РФ».
Не все амнистированные казаки вернулись в родные места, многие из них погибли от тифа, голода и болезней. Возможно, в их числе оказался и Павел Чипышев.
