Нина Кондратковская – российская поэтесса, журналистка и педагог. Член Союза писателей и Союза журналистов СССР, Заслуженный работник культуры РСФСР (1982), автор десяти книг. Педагог с 40-летним стажем и руководитель литобъединения г. Магнитогорска на протяжении более четверти века.
Нина Георгиевна (по паспорту Григорьевна) Кондратковская родилась 16 ноября 1913 года в городе Лубны Полтавской губернии (ныне Полтавская обл.) Склонность к поэзии у девочки обнаружилась довольно рано: своё первое стихотворение она сочинила в возрасте 4-х лет.
Приехав в Магнитку, Нина Кондратковская стала участницей литературного объединения «Буксир», активистами которого в те годы были поэты Борис Ручьёв, Михаил Люгарин и Людмила Татьяничева.
В 1934-1939 годы Кондратковская преподавала литературу в магнитогорских школах. Этот период своей жизни поэтесса впоследствии описала в стихотворных строчках:
Я каменьев не долбила, не вбивала первый гвоздь,
Мне на первые стропила восходить не удалось.
На меня иное счастье пало – в рубленом дому
На строительном участке обучать детей уму.
В 1937 году Кондратковская окончила вечернее отделение Магнитогорского государственного педагогического института, а в 1939-м поступила на работу в только что открывшееся Магнитогорское музыкальное училище (ныне консерватория), где два года преподавала литературу, эстетику, теорию музыки, народное творчество. Вечерами Кондратковская сама садилась за парту в качестве студентки вечернего отделения училища.
В годы Великой Отечественной войны стихи Кондратковской впервые появились в центральной печати: на страницах «Учительской газеты» была опубликована серия её стихотворений, в том числе – «Я вернусь» и «Твои письма», вызвавшие поток горячих отзывов фронтовиков и принёсшие поэтессе первую славу. В 1958 году вышла её первая книга – сборник детских стихов «Фестиваль во дворе», а спустя четыре года она порадовала юных читателей новой книгой «Вертолёт». В 1963-м поэтесса вступила в Союз журналистов СССР.
В десятилетие, последовавшее за своими первыми книгами, адресованными юным читателям, Кондратковская выпустила подряд три сборника «взрослой» лирики – «Листопад», «Минутки», «Тёплый ключ». В 1979-м под её редакцией из печати вышел юбилейный сборник «Поэзия Магнит-Горы», вобравший в себя всё лучшее, созданное магнитогорскими поэтами за полвека истории города.
Последние годы своей жизни поэтесса посвятила изучению сказов и легенд народов Урала, облекая их в поэтическую форму. В 1979 году в Южно-Уральском книжном издательстве вышла её книга стихотворных легенд, сказок и поэм «Синий камень», а в 1984 – «Сердце-озеро», ставшее самой объёмной книгой поэтессы и последним прижизненным изданием её стихов.
Нина Кондратковская ушла из жизни 9 января 1991 года. Мемориальная доска на её могиле, расположенной на Правобережном кладбище Магнитогорска, гласит: «Поэт. Гражданин. Педагог».
«Литературная гостиная»
Нина Кондратковская — «Творя добро, не взвешивай его»
Огонь
Люблю костёр, летящий в поднебесье,
Широкий росплеск солнечного дня
И пламень слов, и огненную песню,
И сердце друга, полное огня.
У нас в народе издавна сложился
Хороший человеческий закон:
Любить — так пылко, горячо сдружиться,
А уж трудиться – только с огоньком.
Наш вечный поиск, вечный путь бескраен,
В тайге, в пурге зовут нас огоньки,
А если нет их — сами зажигаем,
И сами держим путь на маяки.
Пусть и меня огонь весь век тревожит,
И на последнем жизненном шагу
Моя рука костёр, как песню, сложит,
А огонёк я сердцем подожгу.
Полярный лёд и летняя гроза
Полярный лёд и летняя гроза –
Ведь это ты и я на них похожи:
Ты скажешь против, я тотчас же – за.
И день за днём всегда одно и то же:
Ты – да, я – нет… Но только в мелочах.
А если сердце главного коснётся,
То лёд в твоих растопится очах,
Да и моя гроза в груди уймётся.
И снова час за часом, день за днём,
Зимой и летом мы с тобою рядом,
И лёд опять сшибается с огнём,
Затишье – с электрическим разрядом.
Гроза и лёд – всё в мире совместимо,
И наша доля не проходит мимо.
Три невесты
У старого бая и шапка-то рысья,
И очи-то волчьи, и поступь-то лисья,
И плётка в четыре змеиных конца,
И дочки – в придачу к баранам отца.
Три дочки живые, с глазами раскосыми,
Три мёртвых жены у камней под берёзами.
У старого бая в кибитке с коврами
Стоят сундуки с дорогими дарами.
Сегодня привёз их такой же богач
Из дикой степи за горою Атач.
– Сосед! Повели приготовить кошары,
В день свадьбы получишь три славных отары:
Одну отдаю за твою Гумбею,
Другую – за среднюю дочь Зингею,
А третью отару тебе отделю
За младшую дочку твою Янгелю.
Отец оглядел, из-под шапки мигая,
Вдовца-богатея, седого бабая,
Ладонями сделал согласия знак
И дочкам велел подавать бешбармак.
Едва уложили довольного гостя
Покоить в подушках скрипучие кости,
Как слуги в уреме, луной залитой,
Готовить затеяли свадебный той.
Свежуют ягнят, курдюки обдирают,
Спешат за муллой да ковры настилают,
Бараны хрипят, и смолятся костры,
И тихо рыдают три юных сестры.
И тайно проститься идут со смиреньем
К родимым берёзам, к могильным каменьям.
А там, на граните, как слёзы – роса,
И в шуме берёз – матерей голоса:
– У старого мужа – тяжёлые плети,
Забитые жёны, несчастные дети,
Змеиные очи, когтиста рука…
Бескрайние ночи… А жизнь коротка!
Бегите, родные, спешите, кровинки,
Пока не упала роса в ковылинки…
Скорей, Гумбея, Зингея, Янгеля!
И пусть вам поможет родная земля.
Храпит ополуночи бай на ковре,
А дочери скачут навстречу заре.
Ковыль не шумит, коростель не скрипит,
Ветра заметают следы от копыт.
И вольно дышать, и не слышно погони…
А слуги хватились – украдены кони.
Позорная весть побежала окрест
Про страшное дело, про бегство невест.
– Эй, слуги! И вы, мудрецы-аксакалы!
Обшарьте яруги, ощупайте скалы,
Ослушниц не троньте стрелой и копьём –
За отчий позор закопайте живьём!
Жених уезжает, калым забирает,
Ватага с арканами степью шныряет,
Копытами чешет версту за верстой
В берёзовых колках, в чилиге густой.
Под вечер в степи отыскались беглянки.
На месте им вечные роют землянки,
За тучами звёзды, бледнея, дрожат –
Ужасное дело злодеи вершат.
И хлынул на землю невиданный ливень,
Ударил по стойбищу огненный бивень,
От холмиков чёрных не стало следа.
А утром в степи зашумела вода.
Развеяли годы былую недолю.
Три реченьки вьются по чистому полю.
Смуглянки у берега песни поют,
На доброе счастье черёмуху вьют.
Встречает венки голубая Гумбейка,
Качает венки золотая Зингейка,
И каждой красавице Янгелька-речка
Из чистого солнышка дарит колечко…
Лишь белые камни у старых берёз
Встречают рассветы росинками слёз.
Уже луне щеку щекочут ели
Уже луне щеку щекочут ели.
Она клюёт. Ей спать давно пора.
И дятлы спят, и совы осовели,
И земляника дремлет до утра.
Тропа большая и трава большая,
И тень, и пень – всё кажется большим,
Когда крадёшься, злостно нарушая
Домотдыховский каменный режим.
Пускай сопит, блаженствуя, палата,
Спокойные досматривает сны,
А я пройду ещё раз воровато,
Уткну плечо в шершавый бок сосны
И подсмотрю сквозь хвойные ресницы
Ночные тайны бора и реки…
Мне так давно пора угомониться!
И всё-таки в такую ночь не спится
Разумному порядку вопреки.
Уральская осень
Леса просвечены насквозь
Горящими рябинами,
И будто небо обожглось
Уральскими рубинами.
И ничего, что так свежо,
И не беда, что ветрено –
Вас встретит осень всей душой,
Радушно и приветливо:
То позолотой озарит
Над малахитом озими,
То даст на счастье лазурит
Из синей чаши озера.
Ей отдал год тепло и свет,
Ей красота дарована,
И вся она, как самоцвет,
А говорят – суровая!
***
Творя добро, не взвешивай его,
Не измеряй объёмы и масштабы:
Оно в твоих руках не для того,
Чтобы ладони превращались в лапы.
Не золото оно, не серебро,
Чтоб за него расплачивался кто-то.
А при расчёте – где уж тут добро!
Всё в мире зло от этого расчета.
Черепок
Подберите черепок,
Отряхнув от пыли.
Пусть ещё вам невдомёк,
Как его лепили,
Как, вертя гончарный круг,
Жизнь его погнула вдруг,
Как в огне калила,
Что в горшке варила,
От каких житейских бурь
Вся потрескалась глазурь.
И кому на счастье
Он разбит на части…
Подберите черепок…
***
Природа – самый безупречный мастер,
Постигший совершенство ремесла.
И всё, что ей доступно и подвластно,
До высоты искусства вознесла.
И чудеса являть не перестала:
Её творенья дивно хороши
И в диком зарождении кристалла,
И в мудром становлении души.
У Верхнеуральского водохранилища
В дозоре и волны, и зори,
И горы вдали на посту,
И Верхнеуральское море
Спокойно творит красоту.
Мой голос почти неприметен,
Как мирный кузнечик в траве.
Но тут браконьерствует ветер
Зачем-то в моей голове.
Сердито срывает застёжки
С привычно уложенных чувств,
И путает стёжки-дорожки,
И путает радость и грусть.
Сплетает желанное с явью,
Слагает то песню, то сказ,
Кропит позолоченной ярью
Окрашенный охрой баркас.
Он сразу становится шхуной,
Летящей в серебряный бриз,
И стала ложбина лагуной,
Совхоз превращается в Лисс.
И пусть он не Лиссом, а МОСом
Остался: степным, овощным,
Подсобным молочным совхозом
С полынью и духом печным.
По ветер поёт об Ассолях
На фермах, в бидонной броне,
Об их незатейливых долях,
Об их неоткрытой стране,
Куда светозарно и ярко,
Промыто зарёй добела,
Пришло уже море к дояркам,
А сказка ещё не дошла.
Где парус пылает, как чудо.
Где есть он. И где его нет.
И где не для каждой покуда
Горит его свадебный цвет.
Про сказку
Подпирает сосну
Великанья кривая нога,
Крепкой хваткой корней
Перетянуты стёжки-дорожки,
И вот-вот прогремит
Расторопная Баба-Яга
И нетёсаный сруб
Водрузит на куриные ножки.
А пока тишина
Осеняет лесную красу,
В каждой жилке травы
И в душе отзывается чутко.
Только ёлка скрипит,
Шелестит стрекоза на весу,
Да хохлатая птаха
Опробует лешеву дудку.
Вдруг нечистая сила
Вломилась, кору сорвала,
Лес тревожно гудит
И глядит с удивлённой опаской:
На опушке – гитара,
Две фары, четыре мурла.
Тары-бары.
Битьё стеклотары.
Расправа над сказкой.
Благодарим библиотекаря Наровчатской средней школы Наталью Кащенко за предоставленные рисунки и материалы.