Эдуард добровольцем приехал на СВО весной 2022 года. Сначала был старшим разведчиком, потом командиром отделения разведки, позже освоил тактическую медицину и занимался эвакуацией раненых бойцов разведгруппы. Часто стоял на охране особого объекта, который между собой называли «завод».
Эдуард попросил у заместителя комбата простой дрон китайского производства.
– Пока стоял на посту, осваивал: учился поднимать, сажать, – рассказывает боец. – Я не представлял, что такое беспилотный летающий аппарат, как им управлять. В один прекрасный день его унесло ветром в поле. Так я его и не нашёл. Но мне привезли профессиональный дрон Mavic 3, и на нём я уже научился летать: поднимать над собой, контролировать. Командир меня в моих начинаниях поддерживал. Уже летом я начал выполнять небольшие боевые задачи.
Боевые задачи – это выезды на ЛБС (линию боевого соприкосновения) для разведки.
– Поднимаешь «птичку» в небо, находишь цель и передаёшь сведения о ней своим, – объясняет Медведь. – У нас сформировали четыре боевые разведгруппы, которые выставляли рядом с пехотой или в «серой» зоне (между своими и вражескими позициями). И мы начали учиться не просто видеть цель, а определять её точные координаты. Сначала отрабатывали на полигонах. Нам специально подбирали технику – миномёты разного калибра, гаубицы. Мы по ним отрабатывали: по выстрелам с АГС (автоматический гранатомёт станковый) и по разрывам с воздуха корректировали огонь.
Следующим шагом в управлении БПЛА для Эдуарда стала контрбатарейная борьба. Это когда ты смотришь в горизонт через дрон с хорошим зумом (объективом) на выстрелы вражеской артиллерии и по струйке дыма или вспышке определяешь дислокацию врага.
– Это доли секунды. Если есть запись – просматриваешь, если нет – определяешь по ориентирам, например, по лесопосадкам, – добавляет Эдуард.
Через несколько месяцев Медведь уже мог вплотную подлетать к расположению врага, определять, как расположены позиции, где находится пулемётная точка или АГС и где вход в блиндаж, сбрасывать гранаты, самодельные ВОГи (взрыв осколочной гранаты).
Сейчас значение БПЛА в бою постоянно увеличивается. У кого больше «птичек», у того и преимущество на конкретном участке линии фронта. Это направление очень перспективно, появляются новые модели и тактические приёмы. Дроны помогают разведке, пехоте и артиллерии, сами наносят удары по противнику. Похоже, что руководство страны осознало важность беспилотников, и у нас пошло развитие в этом направлении. Обычные «мавики» постепенно уступают поле боя FPV-дронам, позволяющим оператору действовать более эффективно благодаря очкам виртуальной реальности. Такие аппараты гораздо лучше управляются.
До этого года в Вооружённых силах России практически не было штатных единиц операторов-разведчиков БПЛА, операторов ударных дронов. Хотя сейчас, по словам Медведя, ни одно сражение, ни один бой не проходит без «птичек».
– И это правильно. Лучше потерять дрон, чем бойца, – уверен Эдуард. – Сейчас стали широко применяться FPV-дроны. Они нам заменяют ПТУРы (противотанковая управляемая ракета). Это по сути карманный ПТУР. Ты с «птички» находишь цель и сам её поражаешь.
FPV-дрон (First-Person View – вид от первого лица) – это беспилотный летательный аппарат, оснащённый камерой, которая передаёт видео с помощью беспроводной связи на очки виртуальной реальности или видеоочки пилота. Благодаря этой технологии пилот может ощущать полное присутствие в воздушном пространстве и видеть всё, что видит дрон, будто он находится внутри летательного аппарата.
Теперь у оператора БПЛА новая задача – увеличить дальность полётов в условиях РЭБа (радиоэлектронной борьбы). Уже наши бойцы могут пролететь 15 километров и поразить цель – врага.
Весь его опыт оператора БПЛА открывает нам глаза на сложности работы оператора беспилотников в боевых условиях и необходимость быть подготовленным к любым обстоятельствам. Он доказывает важность этой работы и её влияние на исход боевых действий. В конце статьи он признаётся, что иногда приходилось бегать за «птицей», сталкиваясь с проблемами ветра и работы вражеского РЭБ.
– Самое интересное, что у нас были люди, которым не интересно было развивать БПЛА. Рядовые, сержанты сами при поддержке волонтёров доставали нужное оборудование, по своей инициативе его осваивали. Занимались самодеятельностью, – делится боец. – Сейчас ситуация изменилась. Как только прошла информация, что будут штатные подразделения, командиры оценили нашу профессиональную подготовку, советуются с нами, прислушиваются к нашему мнению: что и где лучше заказать, как использовать.
Оператор дрона на поле боя – это и штурмовик, и разведчик, и медик, но при этом ещё и БПЛА-шник. Ему нужен гибкий живой ум, чтобы работать с информацией, и при этом он не должен забывать о боевых действиях. Очень важно знать топографию, уметь работать с картами, правильно наносить метки, передавать координаты, вести корректировку артиллерийского огня.
Сейчас Медведь на учёбе – проходит специальную подготовку по управлению FPV-дронами. Через несколько дней у него экзамены. Но даже инструкторы-преподаватели интересуются у него практическими советами. Теорию знать мало. Эдуард – один из самых опытных практиков. Поэтому уже командир отделения БПЛА ударных и разведывательных дронов.
– Отдельное спасибо нашим магнитогорским афганцам, которые привезли мне первый Mavic. Они же на деньги, собранные в том числе и жителями Агаповского района, купили и привезли нам уазик, который нас часто выручал, – говорит боец. – Такая поддержка помогает нам воевать, осваивать новые военные специальности и вселяет в нас веру в победу.
Следует учесть ещё, что для ударных дронов зачастую приходится переделывать стандартные боеприпасы, например, ВОГи, гранаты, заряды к РПГ, и готовить системы сбросов. Ещё один немаловажный факт: операторы дронов практически никогда не работают в одиночку. И дело даже не в том, что один человек не всегда сможет доставить беспилотник на позицию. Да-да, помимо малых квадрокоптеров, с которыми «на гражданке» развлекаются даже дети, на передовой используются и большие промышленные дроны, которых даже вдвоём тяжело нести, особенно с дополнительным комплектом батарей.
