21 сентября 90 лет исполнилось жительнице посёлка Наваринка, труженице тыла, ветерану труда Надежде Абрамовне Черняковой. Жизненный путь её был нелёгким, однако она никогда не утрачивала оптимизма.
– Родилась я в 1930 году в Калининской области (ныне – Тверская), в деревне Анушино, это недалеко от озера Селигер, – начинает свой рассказ Надежда Абрамовна. – В семье нас было четверо детей, я – самая младшая. Детство было трудное, жили бедно. Помню начало войны. Мне было 11 лет, когда немец пошёл войной на Россию. Наша деревня не оказалась в зоне оккупации, всего 25 километров он не дошёл до нас. Спасли нас непроходимые болота, которые окружали деревню: немец побоялся их… Отца сразу забрали на фронт. Попал он в рабочую бригаду. Сейчас в память о нём остались пара фотокарточек и документ с ЗАГСа, где ему давали имя. На самом деле моё отчество – Авраамовна: отца звали Авраамий. Но при рождении меня записали Абрамовной. В жизни смена отчества сыграла огромную роль. А мать работала в колхозе, мы, дети, тоже работали. Перед войной я успела закончить четыре класса.
Детские годы Надежда Абрамовна вспоминает со слезами на глазах. Говорит, иначе не может.
– Мы, дети, работали наравне со взрослыми: жали, копали, косили. Лошадей не было – всех забрали для нужд армии, поэтому мы в поле трудились вручную. Когда мне исполнилось 12 лет, меня и других ребятишек отправили на лесозаготовку. Представляете, маленькая девочка пилит, рубит, обтёсывает… Таскали всё тоже на себе, в штабеля складывали. Помню, рубили мы ели. Какие же огромные у них были сучья! А ведь ещё дерево надо было свалить. И никто не спрашивал, смогу ли я, не тяжело ли мне, хочу ли я есть. Одежды не было, обуви тем более – что находили, в том и ходили. Не кормили нас, мы еду из дома носили. Кто носил, кто нет – не у всех и дома еда была.
Женщина вспоминает, что, не вынеся трудностей, она и ещё один парнишка убежали с работы, за что позже на общем собрании колхозников семьи детей были подвержены критике. Однако сильно наказывать не стали.
– Отправили нас на дорожное строительство. Пешком ходили за восемь километров от дома. Была уже зима. Надо было долбить мерзлоту и возить на дорогу. Дали нам двух старых лошадей – на фронт их не взяли, слишком слабые. Мы, девчонки, долбили, а мальчишки возили. Мёрзли, голодали. Так и жили… Весной пошла в школу. От прежнего здания остались лишь стены – немцы разбомбили. Учились где попало, вместо парт были грубо сколоченные столы. Бумаги не было, тетрадей и учебников тоже. Однако шестилетку я всё же закончила, хотя многие школу бросили, так как не успевали совмещать с работой.
После войны продолжить учёбу не получилось. Надо было восстанавливать разрушенное хозяйство. Не хватало рабочих взрослых рук, и вновь дети и подростки выходили в поля, заготавливали лес. Отказ от работы грозил тюрьмой. В 1948 году 18-летнюю Надежду направили в посёлок Кожзавод добывать торф.
– Я ждала этого. Ждала 18-летия. На новой работе получала паёк, ведь до этого работали бесплатно, я даже трудодни не получала – маленькая была. Два года там отработала. Жили мы в бараках по 12 человек. Никаких условий не было. Тяжело жили. Кусочек хлеба на весь день выдавали. Принесём мы этот кусочек домой, разложим на стол и думаем, съесть сейчас всё это или оставить на потом. В итоге съедали. Голодали мы.
В те же годы Надежда познакомилась с Василием Черняковым, который потом стал её мужем.
– Он у меня фронтовик. К сожалению, на 81-м году жизни его не стало. А познакомились мы на щебзаводе, который открылся недалеко от того места, где я работала. Дело в том, что на заводе не хватало людей, и нас, по желанию, отправляли подрабатывать туда. Там мы с Василием и заприметили друг друга. Дружили, потом начали жить вместе. Жили трудно. Вспомнить нечего и похвастаться тоже нечем, – сетует женщина, глядя куда-то вдаль.
Однако в голосе слышатся радостные ноты, когда она начинает говорить о своих родных.
– Родили мы и воспитали четверых сыновей. Старший живёт в Томске. Второй – Александр, он с семьёй обосновался в Казахстане. Владимир жил в Сибае, потом – в Магнитном совхозе, сейчас – в Наваринке. А Михаила, моего младшенького, уже нет в живых. Он у меня был хорошим спортсменом, долгое время работал в милиции, был в командировке в Чечне… Но так случилось, что в результате несчастного случая его не стало.
Задаю вопрос своей собеседнице, каким образом оказались в Агаповском районе.
– Сюда после войны приехал зять средней сестры. Мы долгое время не могли найти своего старшего брата. Как-то выяснилось, что он в какой-то Наваринке живёт, рядом с Магнитогорском, который тогда ещё строился. И зять поехал его искать. Нашёл. И решил тут обосноваться. А в стране разруха, на моей малой родине вообще тяжело жить было. И нас пригласил в Наваринку. Мы и уехали.
Надежда Абрамовна сменила не одну работу: трудилась на зернотоку, обслуживала дойный гурт, подрабатывала кочегаром – отсюда и на пенсию ушла в 55 лет. Василий Иванович был плотником. Супруги никогда не надеялись на других, на судьбу тяжёлую не жаловались, целиком и полностью посвящали себя работе и семье. За свою добросовестную работу Черняковы не раз были награждены почётными грамотами.
Сейчас Надежда Абрамовна живёт одна. Но одна в доме остаётся совсем ненадолго.
