Я, мои одноклассники и друзья – почти все родились в 1961 году. Именно тогда, когда состоялся вошедший в историю полёт Юрия Гагарина в космос. После окончания Великой Отечественной войны прошло всего лишь 16 лет. Многие ветераны были живы и достаточно молоды: большинству из них было около 40 лет, а кто-то даже был моложе. Мои ровесники жили и росли рядом с фронтовиками, которых было много среди родственников, знакомых, соседей, друзей родителей. Часто мы слышали от старших фразы о войне, разделившей их жизнь на до и после: «тогда ещё, до войны…» или «уже потом, после войны».
Моя мама, сидя со мной в начальных классах над заданием по арифметике, часто вспоминала своего учителя в посёлке Янгелька: «Сильный был математик по фамилии Чабан. Ушёл на войну. Не вернулся, погиб».
Часто к нам из Янгельки приезжал муж моей тёти – дядя Андрей, Андрей Семёнович Ивлев. Во время войны он был танкистом, горел в танке на Курской дуге. Так и носил до конца жизни в голове осколок. Рассказывал о своих чувствах, когда его танк был подбит: «Механика-водителя сразу убило. И как полыхнуло!» Андрей Семёнович закончил войну в Венгрии, на озере Балатон.
Часто в самых обычных разговорах мама вспоминала, как для неё началась война: «В магазине сразу всё исчезло, а папашку (отца) прямо в поле сняли с трактора и отвезли на сборный пункт. Он только и успел забежать домой попрощаться и взять кое-что из вещей…»
Вспоминала мама, как сама мечтала попасть на фронт… А ещё был у неё родной дядя – Дмитрий Михайлович Сергеев. С первых дней на войне. Попал в плен, но бежал из плена где-то в Польше. Война для него закончилась в Германии. Дядя Митя часто заезжал к нам… Тогда такие истории были привычны.
При посещении агаповской общественной бани нам, мальчишкам, было привычно видеть покалеченных войной фронтовиков: кто-то без руки, кто-то без ноги, у кого-то страшными ожогами было обезображено лицо.
В ожидании своей очереди мы слушали их разговоры, истории о том, кому как получилось выжить, как после «валялись» в госпиталях. Потом в моечном отделении мы выполняли их просьбы: «Сынок, набери-ка мне тазик воды погорячей» или «Потри-ка мне спину, сынок». Тёрли мочалкой спины одноруким, подносили безногому воду. Смотрели на изувеченные тела, на обрубки, оставшиеся от рук и ног.
На 9 Мая мы, пионеры в красных галстуках, выстраивались напротив памятника погибшим в войне в парке Победы в Агаповке. У самого памятника стояли только самые известные ветераны-фронтовики из наших односельчан. Они, как правило, занимали особо ответственные должности. В первую очередь, школьники, конечно же, знали директора нашей школы Петра Андреевича Скачкова. Рядом с ним находился глава тогдашнего районо Чебурин, военком районного военкомата Беребень и главный врач Агаповской больницы Юсин и кто-то из руководства ДРСУ. А на площади у памятника среди людей стояли обычные фронтовики, которых тогда было много. Их было видно по наградам на груди. Некоторые из них были в гимнастёрках, в которых они вернулись с войны. Мы видели плачущих матерей в минуту молчания, когда траурно отбивал метроном. Тех матерей, что не дождались своих сыновей с войны…
Может, кто-то, кто в те годы ходил купаться на «чистик», помнит, что чуть выше места впадения Сухой речки в Урал мы всегда проходили мимо рыбака – фронтовика-инвалида, который сидел на песке, вытянув ноги, с длиннющей удочкой в руках. Из-под одной брючины выглядывала деревяшка с резиновым набалдашником, что заменяла ему ногу.
Рыбак он был терпеливый и удачливый. И мы, мальчишки, не могли пройти мимо, не оценив его улов. Мужчина никогда не был против. Мы подходили к воде и вытаскивали садок с уловом…
А кто помнит левобережный рынок в Магнитогорске – базар, трамвайную остановку «Магнитная» конца 60-х годов? Примерно до 1970 года там в базарные дни собирались городские инвалиды войны. Они толпились на пятачке у самого начала дорожки к рынку. Кто-то из них был без ног и передвигался на самодельной тележке, где вместо колёс были металлические подшипники (инвалидных кресел не было). Держа в руках деревянные колотушки, обитые резиной, инвалид отталкивался ими от асфальта и с грохотом катился. Ещё я хорошо запомнил видного фронтовика с множеством наград. Он с кем-то степенно беседовал и курил папиросу. Нижнюю часть тела ему заменяло нечто подобное кожаному мешку. В руках тоже были колотушки, которыми он опирался на землю, приподнимался и, шаркая, перетаскивал тело. Это тяжёлое шарканье помню до сих пор. Недалеко от них играл на гармони слепой фронтовик…
Следы прошедшей войны встречались повсюду. Если в то время ехать на трамвае вдоль проходных ММК, то можно было видеть охранные вышки, стоявшие примерно через 100 метров. Охранников на них уже не было, но вышки стояли как свидетельство военного времени. Их убрали только в 1976 году.
Фронтовики с нами рядом были повсюду: среди наших учителей, соседей (Зеленков, Свистунов, Белоусов, Авдюшев, Прошкин, Куликов, Расторгуев). Когда наше поколение начало работать, многие из ветеранов ещё продолжали трудиться. Помню друзей отца по его работе, что часто бывали у нас: бывшего танкиста Николая Петровича Сафонова, разведчика (могу ошибаться) Петра Яковлевича Кравченко, который закончил войну в Германии (ФОТО).
Именно они молодыми специалистами в первые годы после войны поднимали сельское хозяйство Агаповского района.
Не могу не упомянуть моего тестя Зевалкина Ивана Михайловича. На момент начала войны ему только исполнилось 13 лет, но он уже начал работать – водителем директора совхоза «Магнитный». Чтобы было удобно управлять автомобилем, мальчишка подкладывал на сиденье ящик. Мой тесть рассказывал мне, что звуки артиллерийских разрывов в годы войны в Агаповке были привычны. На месте под названием Второй Маяк находился полигон, где и происходил контрольный отстрел снарядов, выпущенных в Магнитогорске. Там даже была мишень, она стояла на горе до начала 60-х годов – это был трофейный немецкий танк. Сейчас на этом месте находится вышка сотовой связи. Гора до сих пор нашпигована осколками.
Не могу не упомянуть деда моей супруги из посёлка Магнитный – Свинтицкого Михаила Михайловича, который был фронтовым шофёром. В моей памяти деда Миша остался полным сил и с ясной памятью. Там же в соседях у моих близких жил первостроитель Магнитогорска, бывший разведчик, он добровольцем ушёл на фронт. Помню Василия Семёновича Каширина. После возвращения с фронта он долгие годы прослужил участковым милиционером совхоза.
Вспоминаю тех, с кем приходилось пересекаться в начале трудовой деятельности: начальник обжигового цеха ИДК Мингофаров (на фронте потерял руку), наш кладовщик на ДОЗе Галеев, Патрикеев (он сильно хромал, и над ним добродушно подшучивали, называли «Тирьям-Тирьярим», вспоминая популярную в то время песню Эдуарда Хиля «Как хорошо быть генералом»).
Отец моей коллеги Надежды Лукиничны Бойко – Лука Ладоняк – в годы войны подростком из Украины был угнан в Германию. В 1945 году вернулся уже в Агаповку. Его рассказы тоже остались в памяти. У моего старшего товарища и наставника по работе Петра Афанасьевича Сергиенко отец инвалидом вернулся с войны. Его родной дядя, уроженец посёлка Лисья Гора Сергиенко стал Героем Советского Союза. Бюст нашего земляка установлен с другими Героями у памятника в парке Победы.
Война была недалеко…
Игорь Вебер, с. Агаповка, г. Аугсбург (Германия)
